... Для позднесоветского дитячьего кино смерть была напрягом (комсомольцы-молодогвардейцы-девушки в зорях-Бимы-ухи были, но в детском ареале - нет). В "Маугли" же именно подчеркивается последняя битва; охота, для многих последняя; красные собаки гибнут в клубках пчел, Багира разгоняет лапами жертв, кинжал взлетает, клыки блестят, когти рвут, кровь льется, вода становится красной опять...
Но самый цепляющий эпизод - танец Каа перед Бандар-...ами. Это образ смерти, причем, практически дистиллированный: удав медлителен, неотвратим, его боятся все, а он - никого из живых. Причем, что интересно - функцию абсолютно положительного (мудрейшего) героя нагрузили необходимостью убивать. Отсутствие милосердия в сочетании с мудростью порождает смерть человекообразных в объятиях.
Там есть и подмена - у Киплинга Маугли сам уводит друзей: "Старый Каа выделывает круги в пыли", - в мультике же Балу говорит, что тебе не надо это смотреть. Смотреть на что? На смерть? На суд? На божество? Сакральный акт, который видеть нельзя, но к которому неотвратимо тянет? Приятели сами ведь придвигались на два шага, еще ближе, еще ближе - вместе с обезьянами, завороженные танцем колец удава...
Итог третьей (?) серии: "так кончилось детство Маугли". После того, как было узнано, что на свете есть смерть. Это банально, в принципе, но хорошо сделано было ведь?
