Могу предложить версию возвышения Праги из статьи одного знакомого
==... данные современного чешского историка Душана Тршештика (D. Třeštík Veliké mĕsto Slovanů jménem Praha. Státy a otroci ve střední Evropĕ v 10. století. В книге «Přemyslovský stat kolem roku 1000» Nakladatelsví Lodové Noviny, Praha, 2000), в работе которого можно найти сведения о стоимости рабов в X-XI веках в разных регионах. В Праге, одном из главных исходных центров торговли людьми, раб-мужчина стоил 300 дирхемов (408 грамм серебра), а молодые женщины и мальчики стоили заметно дороже – к примеру, женщины шли по 600 дирхемов, то есть 816 грамм серебра. Те и другие были предметами роскоши – женщины ценились как товар для гаремов (потому были всегда в дефиците), да и мальчики часто шли туда же, но уже после кастрации.
Последний «бизнес» особенно процветал в Венеции, там и работали «хирурги» - в недалеком соседстве с папой. Это тогда казалось приемлемым даже церкви.
А вот в Скандинавии на внутреннем рынке рабы стоили 360 граммов серебра, но женщины были дешевле мужчин – за них давали всего 240 грамм серебра. Это говорит о том, что рабы с внутреннего скандинавского рынка не шли далее на экспорт – хотя бы потому, что издержки на содержание в пути были слишком велики. Скандинавы обычно продавали захваченных пленников на южных рынках, не тащили их на север, чтобы потом искать обходных путей на юг.
Теперь поговорим о ценах рабов в промежуточных и конечных пунктах. Невольники, доставленные на рынок в Константинополь, стоили там намного дороже – в среднем 20 золотых солидов, то есть 90 грамм золота. Поскольку золото было примерно в 12 раз ценней серебра, то невольник в пересчете стоил уже 1080 грамм серебра – в три с лишним раза дороже, чем в Киеве, в четыре с лишним, чем в Новгороде. Еще дороже стоили рабы на рынке Кордобского халифата в Испании - 100 золотых динаров. Византийские солиды были образцом для арабских золотых динаров, поэтому 100 золотых динаров - это 450 грамм золота или 5400 грамм серебра! Разница понятна – Византия была посредником между Европой и Востоком, а Кордоба – конечным покупателем, верней, одним из них. Посредниками в работорговле были, по мнению Ключевского, также Хазария и камская Булгария, хотя этот путь в варяжские времена использовался меньше – видно, цены там были ниже, да и не ладили варяги с хазарами.
Прибыль от работорговли была высока, но она делилась очень неравномерно. Чешский князь Болеcлав I, убивший своего брата Вацлава, которого церковь канонизировала, и попавший тем самым в предшественники «окаянного Святополка», отловил и продал за время своего правления (935-972), по оценкам Д. Тршештика, примерно 30-35 тыс. славян. Азарт работорговца побуждал неуемного князя тратить большую часть доходов на расширение сильной дружины и подчинение все новых территорий, то есть так называемое объединение страны, чему были преградой только интересы других работорговцев – саксонцев, баварцев, поляков. Роль купцов исполняли, в основном, евреи из Испании и Северной Италии. Вначале использовался путь на Венецию, но вскоре его прервали венгры, разгромившие Великую Моравию и прервавшие сообщение.
Тогда был налажен торговый путь от Праги до Кордобы через французские и германские территории. Купцам, конечно, приходилось платить таможенные пошлины и нести другие дополнительные затраты, которые могли быть снижены только заведением собственных опорных пунктов. Именно к этому времени относится появление еврейских общин в Чехии и Германии – начало им дал маршрут торговли рабами. Еврейские доходы не давали спать венецианцам, торговавшими с венграми и моравами, – они всячески интриговали против евреев в вмешивались в их торговлю. Византийцы, по-видимому, тоже видели в еврейских купцах конкурентов, потому что уже в 932 году император Роман I приказал насильственно крестить всех иудеев (может, и не рассчитывая, что они на это пойдут), в результате византийские евреи эмигрировали в большинстве своем в Хазарию. Экономическая конкуренция – суровая вещь, особенно, когда речь идет об огромных доходах. Где-то здесь кроются зачатки европейского антисемитизма, который, по принципу ответной реакции, заставлял еще больше сплачиваться евреев.
Германцы и поляки тоже самым активным образом участвовали в добыче «живого товара» – саксонцы за счет полабских славян лужичан и ободритов, а также других язычников, поляки ловили своих соседей из славянских и балтийских племен - поморян, корутанских хорватов и пруссов, хотя мало что мешало торговать при случае и соплеменниками. Работорговцем был, к примеру, польский князь Болеслав Храбрый, который во время междоусобицы, вызванной Святополком, попутно добывал восточнославянских пленников. Единственный запрет тогда был – не торговать единоверцами, что твердо касалось лишь христиан. Поэтому крещение было спасением от кошмара европейской экономики того времени, хотя запреты, видимо, создаются для того, чтобы их обходить.
Возможно, что часть славянских племен бежала от этой напасти на восток... skip
Если представить себе масштабы той бурной торговли при относительно небольшом населении – то, без сомнения, это был колоссальный экономический и социальный переворот! Так легко и просто было продать, скажем, четверть населения – и обеспечить эффективное управление оставшимися тремя четвертями плюс некоторые дополнительные блага для избранных и для себя лично. Подобное счастье и упоенье познали позже африканские царьки в золотые времена поставки своих соотечественников в Америку.
Признано, что работорговля дала колоссальный толчок развитию Европы. Ей обязано так называемое «Оттонское возрождение»: Саксония со своими Оттонами I, II и III удачно лежала на главном торговом пути. Упомянутый выше арабский свидетель Ибрагим ибн Якуб (вероятно, еврей на службе кордобского халифа, сведущий географ, ученый и дипломат), встречался с Оттоном I в Магдебурге, и вообще ездил в Центральную Европу, скорее всего, для переговоров по вопросам «международной торговли» и ее улучшения.==