– не глаза, а соски на мужской груди
– холодная серая пыль
– болтаются плохо пришитыми пуговицами
– зрачки, плавающие в масле
– нежнейшей голубизны свежевыпавшего снега ясных и очень морозных ночей
– глаза лежали кусочками гнилой говядины, просалив веки, будто оберточную бумагу
– шустрые глаза ее были словно проглочены зрачками...
_____
Причем, жесткость не мешает лирике. Но вещи страшные – первая про революцию, вплоть до людоедства в деревнях, вторая – про жизнь вообще.
"Француз или немец, быть может, свой восторг иначе выразил бы. Но русский человек никогда. Сколько я ни видел моих соотечественников, любующихся в лунные ночи речным простором, будь то в Петербурге на Аничковом, около чугунных коней, вздыбленных бароном Клодтом, в Нижнем или на Плашкоутном, что перепоясал сыромяжным ремешком широкотелую Волгу, в Москве ли на Каменном – всякий раз мои соотечественники в последнюю минуту поэтического восторга плевали в воду".
Update
Теперь другая провокация. (arbat, внимание!)
"Евреи, - заявил Черчилль с полной серьезностью, - народ очень немногочисленный. Их мало на всем свете". И добавил: "Но почему-то в каждый данный момент и в каждом данном месте их всегда больше, чем нужно". Источник
