== Michael Bolotovski: rav 23:37, June 7th 2002
"Дело Тимашук" как производственный конфликт
В последних "Окнах" - интересное исследование Михаила Хейфеца "Удивительная драма врача Тимашук". Если бы кто-то из лжеюзеров, имеющих отношение к "Вестям", смог достать файл и выложить его в LJ, было б славно: там есть много изумительных деталей - и прямо относящихся к "делу врачей", и косвенно. Может быть, рассказанное ни для кого уже не новость, но для меня, признаюсь, многое стало новостью.
Далее: известное и новое вперемешку. Лидия Тимашук не была ни антисемиткой (чему в статье приводятся свидетельства), ни стукачкой (об этом ниже). Все началось в августе 1948 года, когда после очередного сердечного приступа у Жданова доктора П.Егоров, В.Виноградов и В.Василенко, не умевшие читать кардиограммы, поставили пациенту диагноз "Функциональное расстройство на почве склероза и гипертонической болезни". Кардиографом при них была Тимашук, которая с диагнозом категорически не согласилась и настаивала на том, что у Жданова инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка. Егоров и Виноградов предложили ей переделать заключение.
То ли из врачебной добросовестности, то ли опасаясь обвинений во вредительстве в случае смерти больного, Тимашук направила свое особое мнение начальнику охраны Сталина генералу Власику. "Почему Власику? - спрашивает Хейфец, и отвечает: - Потому что реальным куратором кремлевской медицины считалось ведомство госбезопасности, а не минздрав. [...] И еще потому, что по медицинской линии верховным начальником Тимашук считался тот профессор-генерал медслужбы Егоров, диагноз которого она в своем документе как раз и опровергала". До Власика документ дошел лишь после смерти Жданова, но ранее, когда А.Ж. еще был жив, через министра ГБ Абакумова все-таки попал к Сталину. Ознакомившись с запиской Абакумова, Сталин наложил резолюцию: "В архив".
"На следующий день Жданов умер, - пишет Хейфец. - Естественно, вскрытие, организованное Егоровым, подтвердило официальный диагноз. [...] Через неделю произошло событие, которое убедило меня в том, что Л.Тимашук стукачкой не была, во всяком случае в общепринятом значении этого термина - доносчицей на коллег в органы. Генерал Власик передал ее "донос" в Лечсанупр Кремля, тому самому Егорову, на которого он был написан. Если бы этот документ считался "служебно-оперативной информацией", никогда органы так не поступили бы".
Дальше - еще более интересно. Шестого сентября Егоров созывает собрание, которое клеймит Тимашук как "чужого" и "опасного" человека, после чего ее переводят из "кремлевки" во второстепенный филиал. Здесь же Хейфец приводит признание Виноградова (не под пыткой выбитое, а данное им перед освобождением в 1953 году): "Все же необходимо признать, что у А.А.Жданова имелся инфаркт, и отрицание его [...] было с нашей стороны ошибкой".
То есть, выходит, имел место обычный конфликт "старого" и "нового", номенклатурных врачей, подобранных органами (по мнению Хейфеца и тех специалистов, на которых он ссылается) не по профессиональным качествам, а по признакам лояльности, и молодого профессионала, имевшего неосторожность высказать собственное мнение и настаивать на нем. Классический сюжет для фильма на производственную тему...
Существенно указание Хейфеца на то, что во всей группе врачей, пользовавших Жданова перед смертью, не было ни одного еврея - "за исключением доктора Карпай, которая тогда находилась [...] в отпуске на юге". То есть "особое мнение" Тимашук заведомо не носило антисемитского характера. Более того, дело врачей-вредителей было открыто летом 1951 года (мне, правда, кажется, что и раньше даже, но сейчас просто негде проверить), а о письме Тимашук следователь Рюмин узнал лишь через год и вызвал ее на допрос в качестве свидетеля. После этого Власик был арестован по приказу Сталина, а Поскребышев получил указание отыскать (sic!) письмо. "Дальнейшее известно", - пишет Хейфец. Оно и вправду известно.
До самой своей смерти (1983) Тимашук постоянно писала письма в ЦК КПСС и иные высокие инстанции с требованием общественной реабилитации. Понятно, впустую.
Суть "дела врачей" от рассказанного не меняется. А вот при мысли о том, как прожила сама Лидия Тимашук последние тридцать лет своей жизни, скверно становится.==
